В редакцию обратился немецкий охотник Эдуард Шлёнинг. Он послал письмо президенту России, в котором обрисовал искусственные барьеры, созданные МВД по ввозу, временному хранению и транспортировке охотничьего оружия иностранными охотниками, приезжающими в Россию на охоту. Письмо это автор просит опубликовать на страницах «РОГ», что мы и делаем.
|
Фото Компании Winchester |
Президенту Российской Федерации
Путину Владимиру Владимировичу
Уважаемый Владимир Владимирович!
Необходимость обращения к Вам вызвана критической ситуацией, сложившейся в сфере охотничьего туризма - одной из перспективнейших отраслей туризма в Российской Федерации.
Благодаря огромной территории, разнообразию природных зон и видов диких животных Россия обладает колоссальными возможностями в этом секторе туризма. Но, к сожалению, эта отрасльне нашла должного места в экономике и находится сегодня в стадии стагнации. Более того, охотничий туризм в России стоит сегодня на грани полного краха!
Охотничий туризм - сфера индивидуального туризма, основой которой является трофейная охота, приносящая солидные инвестиции в охотничьи хозяйства разных регионов страны. Эти инвестиции в охотничьи хозяйства способствуют более эффективной работе хозяйств по сохранению и значительному росту численности диких животных, а также росту занятости населения на местах.
Те небольшие успехи 90-х годов, когда Россия открылась Западу и в страну хлынул поток иностранных охотников, сведены сегодня практически на нет, а вернее, удушены. Основная причина - создание искусственных барьеров и зарегулированность вопроса временного ввоза, хранения и транспортировки охотничьего оружия иностранных охотников со стороны МВД. Действующие на сегодняшний день инструкции зачастую противоречивы, нелогичны, предвзяты, а иногда просто абсурдны и невыполнимы.
Иностранные охотники - это состоятельные и законопослушные граждане, едущие в Россию совершенно открыто, полностью декларирующие ввозимое охотничье оружие и следующие всем требованиям и предписаниям страны пребывания. Но на сегодняшний день действующие правила временного ввоза оружия построены на абсолютной предвзятости к этой категории туристов и являются серьезнейшим тормозом в развитии важной отрасли туризма и экономики.
Только два примера. От российского охотника требуется хранение его собственного оружия в оружейном шкафу, недоступном для посторонних. Казалось бы, что и для иностранного охотника такие требования были бы достаточными и исчерпывающими. Однако от принимающих иностранных охотников организаций требуется, чтобы хранение производилось в оружейных комнатах со всеми ее атрибутами: каменные или бетонные стены, армированные решетки по всему периметру, двойная железная дверь, сигнализация...
И это вне зависимости от места охоты, количества охотников или вида охоты - будь то охота в небольшом охотхозяйстве, принимающем двух охотников, или охота в тайге. Здесь прослеживается явная дискредитация иностранных граждан по отношению к гражданам России, что противоречит Конституции РФ, гарантирующей одинаковые права и обязанности перед законом.
С другой же стороны, Российское законодательство допускает хранение оружия иностранными гражданами на территории Российской Федерации без оформления специального разрешения на срок до 10 дней, необходимость оформления специального разрешения на хранение приобретенного им оружия не предусматривается. Тем более труднообъяснимо и непонятно, почему в данном случае к принимающей стороне предъявляются повышенные требования к хранению временно ввезенного оружия, если тот же иностранец находится на территории Российской Федерации с целью охоты. При этом продолжительность охоты зачастую не превышает 10 дней.
Другой пример. Для ввоза оружия в РФ выписывается разрешение на временный ввоз оружия на имя ответственного за это оружие из числа сотрудников принимающей организации. Т.е. в данном случае оружие, принадлежащее иностранному гражданину, на время пребывания в России ему де факто не принадлежит, поскольку его фамилия в этом документе не фигурирует. Более того, находясь впоследствии на охоте со своим егерем-проводником, он пользуется оружием, за которое ни он, ни его егерь-проводник не отвечают. Оно просто бесхозное. Как может такое быть? Это личное оружие иностранного охотника, и разрешение должно быть выписано именно на него.
Эта проблема серьезно сказывается на охотах в отдаленных регионах, таких как Камчатка или Магадан. Находящаяся там организация вынуждена отправлять за 8000 км своего сотрудника в Москву для встречи и проводов своих клиентов.
Это только два примера. Их много, скопившихся узлом в форме инструкций и распоряжений и вяжущих по рукам и ногам все инициативы на местах и попытки развития этой сферы туризма и экономики. Абсурдность всей ситуации доведена сегодня до предела, когда охотничьи хозяйства, работающие по приему иностранных охотников, обеспокоены не столько тем, как сохранить поголовье животных в суровую зиму или качественно организовать и провести охотничий тур, сколько тем, как выполнить все эти инструкции и требования со стороны МВД по временному ввозу охотничьего оружия.
Можно было бы понять необходимость этих мер, если бы был какой-либо повод для ужесточения предъявляемых требований. Но поводов нет. Ужесточение происходит на ровном месте, без каких-либо причин, в ущерб развитию охотничьего туризма в стране и привлечению иностранных туристов-охотников, а с ними и инвестиций в Россию. Поэтому та мнимая система безопасности, которая выстраивается и ужесточается вокруг этой категории туристов, явно обременительна и контрпродуктивна.
Более того, требования к фирмам, принимающим иностранных охотников, из года в год ужесточаются. В результате всех этих «мероприятий» количество приезжающих иностранных клиентов в Россию на сегодняшний день по сравнению с 2000 годом сократилось в разы. Если, к примеру, на весеннюю охоту в Кировскую область ежегодно приезжало 300-400 иностранцев, то в этом году их было 25!
Общее количество иностранных охотников в текущем году по всей России не превысит 1000 человек. Еще лет 7-8 назад их количество составляло около 5000. Что тоже для такой страны как Россия абсолютный минимум.
Для сравнения: в Венгрию приезжают ежегодно 25 000-30 000 охотников. Каждый из них привозит в среднем 3000-5000 евро прямых инвестиций, которые остаются непосредственно в регионах.
И еще одна цифра. Если в 90-х годах только в Германии и Австрии работало около 50 охотничьих турфирм на рынке, предлагающих и организовывающих охотничьи туры в Россию, то сегодня их не более семи-восьми. Тенденция негативная, поскольку работать становится просто невыносимо. Мало кто может выдержать непредсказуемость, предвзятость, бюрократизм и неопределенность в завтрашнем дне, работая в России.
Этот вопрос требует очень быстрого решения, еще до наступления осеннего охотничьего сезона. Ситуация поистине критическая. Этот год будет во многом определяющим. Нужна срочная реанимация отрасли и пересмотр всех инструкций, регламентирующих в первую очередь ввоз охотничьего оружия иностранными гражданами.
Мы только что получили сообщение из Ярославской области, что наш многолетний партнер в этом регионе - Ярославское общество охотников и рыболовов - вероятно, не сможет в этом году, в силу ужесточенных требований по временному ввозу оружия, принять запланированные на осень группы иностранных охотников. Ярославль являлся до недавнего прошлого одним из лидеров на российском рынке по приему иностранных охотников. Сегодня их единицы.
Весной по указанной выше причине все туры были сорваны, та же судьба предрекается осенней охоте. Если это действительно произойдет, то восстановить охотничий туризм в этом регионе после полного его удушения будет невозможно на протяжении нескольких лет, это мы понимаем. И это показательно для всей отрасли и ситуации на сегодняшний день.
Мы очень сожалеем, что вместе с нашими российскими партнерами останемся у разбитого корыта после 20 долгих лет упорной работы по развитию этого бизнеса, становлению и улучшению имиджа этого вида туризма и страны в целом в глазах иностранных охотников.
Это письмо - последняя надежда!
Иностранцы готовы ехать в Россию, готовы оставить здесь свои деньги. Трофейная охота в России им очень интересна! Но, к сожалению, до сегодняшнего дня развитие этой отрасли туризма шло по существу не благодаря действующим инструкциям и положениям, а в большинстве своем вопреки им. Но и этот резерв прочности тоже иссяк.
Спасение сложившейся ситуации видится только в Вашем непосредственном вмешательстве, это наше общее мнение - всех наших российских партнеров и мое. К сожалению, эта отрасль еще не сложилась как таковая, разрозненна, не имеет своего лобби и каких-либо рычагов воздействия на законодательные или административные изменения. Многочисленные попытки писать письма во всевозможные инстанции, статьи в журналах абсолютно ничего не дали. Более того, ситуация из года в год только усугублялась. Хотя проблемы как таковой могло бы и не быть, она создана искусственно и к тому же легко разрешаема.
Очень надеемся на скорейшее изменение ситуации, создание в самом ближайшем будущем более благоприятных условий для работы на российском рынке, на благополучное развитие охотничьего туризма в России и на Ваше содействие в решении данного вопроса.
С уважением и последней надеждой на Вашу помощь,
Эдуард ШЛЁНИНГ, охотник, Германия
Иностранные охотники довольно сильно отличаются от наших. Это быстро понимаешь, в течение одного дня охоты. Во-первых (я веду речь об охотниках на крупную дичь), это трофейщики. Их абсолютно не интересует мясо, точнее, мясо в качестве трофея. К огромному удовольствию егерей, охотоведов, директоров охотхозяйств, их родственников и знакомых. Зато упоминание о том, что в тридцати-сорока километрах выходит кабан с еще большими клыками, чем у только что добытого, или олень с еще большими рогами, приводит иностранного охотника в возбужденное состояние, которое грозит перерасти в истерику, если у вас уже закончились лицензии.
Мне вспоминается случай, когда на охоту на оленей на реву прилетели два испанца. О-очень богатые! Ну, очень! Прилетели на своем собственном самолете. На таможне в аэропорту один из них продекларировал сорок тысяч долларов наличными. У молодого таможенника челюсть отвисла. Не поверив декларации, он переспросил: «Кэш?», и получив утвердительный кивок испанца, по-детски вытянув шею, просипел: «Покажь!» Тот расстегнул куртку и продемонстрировал толстенную пачку банкнот в поясном кошельке. У второго охотника было всего только двадцать шесть тысяч баксов. И вот эти деньги они были готовы оставить у нас в обмен на хорошие трофеи. «Мы будем стрелять пять-шесть оленей и с десяток кабанов. Но в первую очередь оленей», - донес до нас смысл страстной испанской речи москвич Женька, переводчик. А лицензий на оленя у нас только две! Конечно, мы энергично закивали в ответ, показали большие пальцы: «О кей, мол, какие вопросы», а сами думаем, как же выпутаться из этой истории с наименьшими потерями и наибольшей выгодой. К большому удовольствию испанцев и словно удар под дых для нас, рев оленей был очень интенсивный, ив первое же утро они добыли по хорошему быку. Насилу егерям удалось отговорить импульсивных кабальеро от немедленного продолжения охоты, те рвались в бой – совсем рядом продолжали реветь другие олени. Вот вам ситуация: рев идет, клиенты готовы охотиться и платить, впереди еще пять дней, а лицензий больше нет! Глупее не придумаешь. Предложили им заняться кабанами – какое там! Олень, только олень! Следующие три дня стали для нас сплошным кошмаром – не дай бог, подстрелят оленя! Уголовное дело плюс международный конфликт! Что только не делали бедные егеря, чтобы предотвратить удачный выстрел по, словно специально подставлявшимся животным. То намеренно из-под ветра поведут клиента, и олень, вынюхав охотников, убегает. То подшумливали зверя, громко ступая по земле, треща ветками. А однажды, когда клиент был готов нажать на спусковой крючок, выцелив красавца с рогами килограмм на десять, егерю ничего не оставалось делать, как раскашляться. Рассвирепевший охотник чуть не сломал свой карабин. За столом испанцы сидели, нахохлившись, как сычи, ни с кем не разговаривая, заливая тоску красным сухим вином, привезенным с собой. Чувствуя, что назревает ядерный взрыв, мы договорились с соседним охотхозяйством о проведении ночного сафари, во время которого один из испанцев изумительным выстрелом метров со ста пятидесяти повалил бегущего по полу секача, с клыками на двадцать с лишним сантиметров, а второй подранил оленя. Это несколько разрядило обстановку, однако улетели они не очень довольными.
Второй отличительной особенностью иностранного охотника можно назвать законопослушность, строгое соблюдение охотничьей этики. То животное, которое не оговорено при проведении инструктажа, иностранный охотник стрелять не будет. Вспоминается француз, не ставший стрелять позировавшего перед вышкой минуты три волка только потому, что егерь на инструктаже не сказал, можно ли это делать.
Или вот история.
В середине сентября прилетели два немца на оленей на реву. Как назло, установилась теплая погода, высыпали осенние грибы, народ валом повалил в лес на их заготовку и криками и свистом загнал оленей далеко в чащу и болота. Плюс ко всему немцы прилетели в новолуние. Ночью - хоть глаз выколи! Отсидев на вышках безрезультатно два вечера и утро, я предложил применить лампы-фары для подсветки оленей.
- У нас охота из-под света запрещена, - твердо заявил Вальтер.
- Но другого выхода нет, - настаивал я. – Вы же видите, вечером, когда слезаем с вышек, затираем все следы, а утром, когда приходим назад, вся дорога в отпечатках оленьих копыт! Причем хороших быков!
- Видим, - соглашались немцы, - но из-под света охотиться не будем.
- Как же будем? – спрашивал я в отчаянии.
- Вечером, пока видно в оптику, и утром.
- Грибники отгоняют зверей далеко, пока те вернутся сюда – уже абсолютно темно, - горячился я. – Вы же видели, сколько людей в лес шло и ехало, когда мы утром с охоты возвращались?
- Да, людей много.
- Давайте подольше посидим на вышках, а когда олени придут, осветим и стрельнем!
- У нас охота со светом запрещена. В прошлом году мы охотились недалеко отсюда, в такое же время, без света и удачно.
- Так, наверное, луна была?
- Да, - соглашаются. – Было полнолуние.
- А сейчас – новолуние. Темень непроглядная. Фара нужна.
- Из-под фары стрелять не будем.
Отчаявшись их переубедить, я распустил по деревням слух, что в этом лесу появилась бешеная волчица, которая загрызла пятилетнюю девочку. Колонны грибников значительно поредели, но время уже было упущено. Так и уехали фрицы без трофеев.
Подавляющее большинство иностранных охотников, с которыми мне пришлось иметь дело, были настоящими охотниками, готовыми, если это возможно и законно, охотиться и день, и ночь, причем, несмотря на возраст и состояние здоровья.
Не забуду удивленное выражение лица хирурга одной из районных больниц, куда пришлось срочно доставить пожилого, лет шестидесяти, норвежского охотника, не имевшего даже отдаленного сходства с викингами, приехавшего в составе группы на загоны на кабана. После трех дней напряженной охоты по довольно глубокому снегу он отвел меня в сторону и смущенно попросил свозить к врачу «на профилактический осмотр, ничего страшного». Хирург, очень приятный, с вальяжными манерами и громким, оперным басом толстяк, выслушав, через переводчика застенчивое бормотание норвежца, попросил того спустить штаны и трусы. Каково же было всеобщее изумление, когда мы увидели раздувающуюся до размеров небольшой дыни фиолетово-багровую мошонку. Оказалось, за три недели до поездки норвежцу делали операцию, после которой ему следовало отлеживаться в постели, а он отправился в Белоруссию на охоту на кабанов, которых в Норвегии нет! Вот уж воистину охота пуще неволи! Всех поразил и врач, отказавшийся взять доллары, предложенные благодарным норвежцем. Я мысленно аплодировал им обоим. Норвежцы мне очень понравились за невозмутимость, ничем не пробиваемое спокойствие и отсутствие мелочной суетливости. Причем это относилось, как к взрослым мужчинам, так и к двум паренькам, одному из которых в дни нашей охоты исполнилось двадцать лет, а второй был еще моложе.
Хочется отметить высокий уровень стрелковой подготовки иностранных охотников, особенно из нарезного оружия. Егеря надолго запомнили норвега, который снял одним выстрелом оленя, бегущего по полю метров с двухсот пятидесяти. Такие случаи нередки. Однако для хорошего выстрела европейцу непременно требуется открытое пространство. В наших еловых и смешанных лесах, с узкими заросшими просеками и извилистыми дорогами, которые зверь пересекает одним прыжком, как выразился один из моих егерей: «Словно мешок через дорогу перекинули», результаты гораздо хуже, а чаще всего вообще нулевые. По этой причине я с большой неохотой соглашаюсь на проведение загонных охот с иностранцами. Обычно они приезжают на загон с карабинами, с установленными оптическими прицелами, в которые не успевают поймать зверя, лишь с восхищением и досадой, рассказывая после окончания охоты о гигантских вепрях с 
огромными клыками, внезапно проскочившими рядом с ними со скоростью пули. Хотя и с гладкостволками результаты не намного лучше. Но если в охотхозяйстве имеются оборудованные стрелковые линии со штандами и полувышками, с расчищенными для стрельбы визирами, позволяющими подготовиться к выстрелу, то хвойных лапок, воткнутых в охотничьи шляпы, сообщающих о том, что охотник добыл зверя, бывает гораздо больше.
Огромные просторы наших охотничьих угодий вызывают у иностранцев чувство зависти и восхищения, а малое количество зверя в них – недоумение.
Я не буду приводить статистические данные о численности, плотности, размерах добычи охотничьих животных, они несопоставимы, причем не в нашу пользу. Кому это интересно, может легко найти данную информацию как в литературе, таки в сети. Причин таким различиям много. Кроме всего прочего, на мой взгляд, немаловажным является отношение государство и общества к охоте и охотникам. Бывая на охотах в европейских странах, испытываешь белую зависть от уважительного отношения к ним как со стороны простых людей, так и представителей государственной власти. Инспектора, осуществляющие охотничий контроль, всегда предупредительно вежливы, доброжелательны. Никаких унижающих досмотров и обысков под стволом направленного оружия, никакого цепляния к бумажному оформлению, которое сведено до минимума, выискивания поводов для наказания. Никто не считает тебя нарушителем только потому, что ты охотник. Во многих ресторанах и кафе висят охотничьи трофеи, картины и фотографии на охотничью тематику, подаются блюда из дичи. Появление охотника на улице и в общественном транспорте встречается не саркастической усмешкой и покручиванием пальца у виска, а улыбкой и дружеским рукопожатием. Магазины даже в малых городках полны товаров для охоты, на любой вкус и размер кошелька покупателя. В красивых старых замках организованы и действуют музеи охоты, с обширнейшими экспозициями, залы которых полны людей. Охота признана частью духовной культуры государства и общества. Задачей ее не ставится получение доходов, она не приравнивается к «нефтяной трубе». Главное – это удовлетворение потребности человека в общении с Дикой Природой.
В заключение хотелось бы сказать, какими бы ни были различия между иностранными «Хантерами» и нашими родными охотниками, «искра божья», именуемая охотой, стирает их, разрушает языковые барьеры. Мы одинаково бурно радуемся удачному выстрелу и досадуем о промахе, одинаково готовы часами рассказывать о своих охотах и слушать повествования о чужих. Охота объединяет людей в единое братство, в котором все равны перед этой удивительной данностью, делающей людей душевно чище, моложе, радостнее и счастливее!
Александр Шестак. Журнал «Охота» Сентябрь 2009 г.
|
|
От взгляда из-за занавеса до единого охотничьего простора.
До падения железного занавеса иностранцы, кроме высокопоставленных персон, в Советском Союзе практически не охотились. Представление о России у многих из них было весьма странным (медведи по улицам ходят, самогон из самовара пьют), но и представление о людях «из-за бугра» с нашей стороны тоже было соответствующее: буржуи, шпионы. Как только занавес пал, Россия стала привлекательным местом для иностранных туристов. Обилие в нашей стране охотничьих животных, в том числе редких или отсутствующих в Европе, подтолкнуло европейских агентов осваивать наши охотничьи просторы.
Взаимного непонимания поначалу было очень много. Например, обсуждая с одним агентом трофейную охоту на лося в северо-западном регионе, мы настаивали на том, что лучшее время – начало сентября, имея в виду охоту на вабу. Но на вопрос «А сами-то вы когда охотитесь?» дали честный ответ: в конце ноября, по пороше, подразумевая, конечно, загонную, мясную охоту. Вот «хитрый» агент и прислал клиента за трофейным лосём именно в ноябре. Ситуацию часто спасало то, что интерес к России как стране поначалу даже перевешивал интерес к охоте, тем более что цены на охоту в сравнении с мировыми были смешными, а доход для наших граждан от этой деятельности – существенным (зарплата 50–70 долларов США тогда считалась достойной).
С российской стороны организационно трудным было всё: пребывание, транспортировка и, конечно, сама охота. Но были энтузиазм и работоспособность, позволившие преодолеть все препятствия, тем более что большинство из них сразу и не были очевидны. Например, охота на току на глухаря сводилась у егеря к тому, что он доводил охотника до тока… и всё, дальше – сам. Были проводники, которые тщательно учили иностранного бедолагу подходу к токующей птице. На пятый день (к концу тура) «ученик» уже мог самостоятельно пройти десять-двадцать шагов – но так и не добыть птицу. Обычным представлением у хозяев было «гостя надо хорошо напоить, ну а глухаря я ему и сам стрельну». Многие сюжеты из «Особенностей национальной охоты» были для нас, организаторов, совсем не смешными. В частности, про то, что «зверь ушёл на дальний кордон», мы слышали часто. Но очень быстро из охотничьего туризма, который в те времена был записан во всех уставах коммерческих предприятий, отсеялись безграмотные организаторы, а оставшиеся, в свою очередь, отсеяли плохие хозяйства и неумелых егерей.
Первые иностранные охотники немного удивлялись нашему незатейливому быту, бедности людей и скудности еды, но всякий раз повторяли, что важен результат, остальное они переживут. А поскольку удачная охота стала обычным делом, то и количество охотников начало возрастать. Со временем в угодьях стали появляться частные дома для приёма иностранцев, научились понимать их кулинарные предпочтения и другие бытовые мелочи. В то же время иностранные охотники начали жаловаться на чрезмерную коммерциализацию: дескать, не хватает наивного колорита, егерь на гармошке не играет. Так мы поняли ещё один немаловажный момент в организации охоты. Это способность проводника, организатора (аутфитера), переводчика общаться с клиентом. Уметь слушать его во время удач и восхищаться ими, выслушивать объяснения во время неудач и находить объяснения этим неудачам. Как писал о работе проводника великий белый охотник Джон Хантер: «Охота составляет лишь десять процентов ваших обязанностей, девяносто процентов заключаются в умении развлекать клиентов». И это не зависит от того, в какой стране проходит охота.
В России, ещё до организации самой охоты, для того чтобы иностранцы смогли приехать, да ещё и с оружием, нужно было преодолеть огромное количество бюрократических препон. Регистрация в МИД для получения референс-номера для визовой поддержки, лицензирование, сертификация, разрешения на ввоз оружия, билеты иностранного охотника, ветеринарные сертификаты на вывоз трофеев – всё это по затратам времени и сил было действительно существенно больше, чем сама охота. Наши клиенты неизменно удивлялись, когда их сразу из аэропорта везли в отель, в котором они не собирались останавливаться, – для регистрации. Такое же изумление вызвал протокол о нарушении паспортного режима, составленный участковым в глухой деревне. Все объяснения, что из 5 дней пребывания в стране не было ни одного непраздничного или выходного (дело было на весенней охоте между 1 и 9 мая) и ОВИР просто не работал, были парированы: «Я же работаю!» А уж невыполнимые требования к хранению оружия не раз ставили в тупик даже самих правоохранителей. Оружие иностранных охотников по правилам уже на границе передавалось тому представителю принимающей стороны, на которого выписано разрешение, и могло перевозиться только в присутствии этого представителя. А если за месяц, когда надо сдать документы на оформление разрешения, ещё не определено, куда именно поедет группа и вместе ли поедут все прибывающие, ведь приказ о начале весенней охоты публикуется всего за две недели? А если представитель заболеет или у кого-то из иностранных охотников изменится рейс? На эти вопросы ответов ни у кого не было, так же как и в какой именно сейф в местном отделении нужно сдавать оружие на хранение, кто будет его принимать, охранять и выдавать. Клиенты понимали, что контроль необходим, и предоставляли все требуемые документы, но никак не соглашались отдавать своё дорогое оружие деревенскому участковому. Несмотря на все трудности, мы продолжали заниматься организацией охот для иностранцев, потому что любили саму охоту и хотели, чтобы российские трофеи занимали достойные места в коллекциях. И искренне радовались, когда довольные клиенты присылали нам фотографии дипломов, которые получали наши трофеи на выставках.
Мы были первыми, кто разработал облавную охоту на волков с флажками как охотничий тур, который успешно продавался в Европе. Но однажды под видом охотников приехали журналисты. Они удачно поохотились, а потом выпустили в эфир телевизионный фильм о том, как в России зверски истребляют особо охраняемых в Европе волков. Однако всё же больше было приятных встреч и хороших воспоминаний. Вот одна из историй с молодым немецким охотником по имени Юрген. В Россию он впервые прилетел на осеннюю охоту на медведя. Тур ему купила жена в качестве свадебного подарка. Слегка испуганный, он сел в микроавтобус и первый час практически молчал, хотя переводчиком была весёлая девушка (уже не новичок в охоте) с отличным знанием немецкого языка. Ехать до места четыре часа. Через пару часов он согласился попробовать русское пиво «Балтика» и вдруг оживился: «Я еду по России на „Фольксвагене“ (!), по асфальтовой дороге (!) и пью хорошее пиво (!)».
Заселились в маленький охотничий домик на берегу чистого озерка. Подготовка к охоте с проверкой амуниции и подробным инструктажем. Засветло – засидка: рассказываем, по каким признакам определяется подход медведя, куда стрелять, как вести себя после выстрела, потом – овсяные поля с подхода, стрельба в темноте из-под фары, возможно, «с руки». Потренировались стрелять по мишени, с упора и без. Поехали на небольшое овсяное поле в лесу, где была добротная высокая засидка. Сели в 6 часов. Через пару часов застрекотала сорока, потом ещё – первый признак подхода зверя. Медведь обходил поле, завалил сушину – второй признак. Юрген удивлен: всё именно так, как говорили. Зверь всё-таки на поле не вышел, прихватил запах человека.
Часов в десять пошли на овсяное поле, но спугнули мишку. Затем большое совхозное поле, немного холмистое. Охотника повёл опытный егерь Григорий. Через некоторое время Гриша показывает на тёмное пятно, командует стрелять и включает фару. Медведь побежал в сторону леса и скрылся за холмом. Егерь хватает Юргена за руку – и бегом за медведем. С холма увидели зверя рядом с лесом: он не уходит, развернулся и собирается вернуться. Фара, свет, выстрел, ещё выстрел. Медведя не видно. Идём к машине за собакой. Охотника слегка покачивает. Опытный пес добежал до кромки леса, пару раз гавкнул на зверя и стал трепать шкуру. Значит, готов. Медведь очень крупный. Гриша комментирует: «Здесь ходил средний медведь, а это другой, большой, в лес не пошёл, хозяином себя чувствовал».
На базе Юрген дрожащим голосом объяснил, что дал жене слово стрелять медведя только с высокой вышки и не ближе 100 метров. А он стрелял даже не с подхода, а «с подбега» и с нескольких десятков шагов. Он вынес бутылку водки: «Я вообще-то не пью, но сейчас это необходимо».
Программа выполнена, кабана стрелять Юрген не хочет, но нельзя ли поохотиться на рябчика, который подлетал прямо к дому? Выводки уже насмотрены, когда днём ходили за белыми грибами. Манка на рябчика нет, но и так справимся. Наутро вручаю двустволку охотнику и с корзинкой под грибы идём в лес. Юрген с недоумением смотрит на корзину… По пути срезаю попадающиеся белые. Доходим до первого места. Будь готов. Шагов десять вперёд – и выводок взлетает. Птичка добыта. Поздравляю. А корзинка-то ещё не полная. Ещё? Ситуация повторяется. Ещё? Ответ: «Нет, в Германии это такая редкая птица, мало у кого есть».
День отъезда. Все вещи сложены в машину. Юрген стоит на берегу озерка. Подхожу к нему, а у него слёзы на глазах. «Ты знаешь, – говорит, – я прожил очень счастливые дни, здесь такая дикая и доступная природа и такие хорошие люди!»
Но не всегда и не всё было так удачно. Весенняя охота. Группу охотников разместили в хороших угодьях с опытными егерями. На третий день перепуганная переводчица сообщает, что на егерей наехали местные районные бандиты и требуют за охоту на «их земле» денег, иначе «похоронят всех наших клиентов». Встреча с вымогателями закончилась запугиванием их ФСБ, где всё уже известно и международного скандала не допустят. Но егеря работать отказались: у них семьи. Клиентов срочно перевозим в другой район с большими трудностями (надо найти размещение, обеспечить результативной охотой – всё за один день, без сотовой связи и интернета). Охотники очень недовольны: они заплатили деньги, им сорвали охоту. И вообще, почему мы не обращаемся в полицию? В конечном итоге программа была выполнена, но клиенты сказали, что в Россию больше не поедут.
Нужно сказать, что охотники из разных стран по-разному принимали наши условия быта и охоты. Итальянцы, охотники на птицу, которым неоднократно напоминали о необходимости взять болотные сапоги, в октябре явились в белых джинсах и кроссовках, но зато увезли домой в сумках-холодильниках всех добытых «бекаччей-бекаччиней», заявив, что этим окупят всю поездку. Шведы, приехавшие группой на облавную охоту на волков, были подготовлены отлично. У них даже карабины были обмотаны белым плотным бинтом. На лесных лыжах они перемещались свободно, даже за снегоходом. А вот немецкие и австрийские охотники (альпийские стрелки) на эту охоту одевались тепло, удобно, но без маскхалатов, в тёмно-зелёной одежде. На лыжах могли только стоять и передвигались по глубокому снегу пешком. Результативность охоты часто зависит и от физических возможностей клиента и их подготовленности. Двум 70-летним охотникам были выставлены волки в загоне, оба стреляли и промахнулись. Когда же вышла рысь, опять оба с 20 метров стреляли пулей, перепутав стволы с картечью, хотя были предупреждены о возможности стрельбы с близкого расстояния. Шкуры волков, добытых нашими егерями, они забрали (стреляли всё-таки), но поняли, что это охота не для них. Меньше всего удивлялись неустроенности быта американцы: они искренне восхищались рукомойником, сделанным из пятилитрового бочонка пива, и просто сказали: «А в Канаде мы вообще в проруби умываемся!»
В начале 2000-х годов к нам обратился элитный французский охотничий клуб, который ежегодно выезжает в новую страну и новые угодья на коллективную охоту по перу. Причём охотники едут вместе с жёнами, которым необходимо организовать культурную программу и комфортабельное пребывание. На вопрос, можем ли мы предоставить перемещение охотников в угодьях на современных внедорожниках, мы ответили утвердительно, но с условием, что покупку этих автомобилей они обеспечивают заранее, а после охоты мы их продаём и возвращаем вырученные деньги. И всё в таком же ключе. Переговоры шли два (!) года. В конечном итоге приехали около 20 охотников с супругами. Решили, что Великий Новгород с интуристовской гостиницей «Береста» и озеро Ильмень с большим количеством водоплавающей, болотной и полевой дичи может соответствовать запросам элитного клуба. И, конечно, французы заказали большой пикник в охотничьих угодьях, правда, без своих жён, отправленных в местный ресторан. Развозка охотников на утреннюю и вечернюю охоты производилась на уазиках, лодки были обычные, вёсельные, а болотные сапоги мы закупили заранее. И хотя результативность охот была невысока, вся группа признала, что стрельба по дикой дичи сильно отличается от добычи выращенных и раскормленных полудомашних птиц. А когда охотников привезли на берег озера, где стояли столы с русскими яствами, то они схватились не за фотоаппараты, а за телефоны – звонить своим жёнам и перечислять деликатесы домашнего приготовления (только грибов было три вида: жареные, маринованные и солёные). Заказать кейтеринг тогда ещё было невозможно: ни один профессиональный повар не согласился работать в полевых условиях. Пришлось всё делать самим. При прощании гости признали, что это было одно из лучших их выездных заседаний.
Со временем интерес к России как туристической новинке стал уменьшаться, цены на наши охоты сравнялись с мировыми, правда, и качество охоты как специализированного туристического продукта приблизилось к мировому уровню. И хотя и по сей день можно услышать от местного населения сварливое «А чего это иностранцы наших птиц и зверей стреляют, у себя-то, поди, уже всех извели?», а от иностранного охотника «Ну почему даже из хороших стройматериалов вы всё равно построили хибару, а из нормальных продуктов сварили кашу с мясом?», взаимное недовольство и непонимание уже не порождает проблем.
Среди иностранных охотников, приезжающих на разные охоты в нашу страну сегодня, почти не стало случайных людей. Теперь на трудные охоты за конкретным трофеем приезжают в основном опытные охотники, а не дилетанты. Они по-прежнему ставят успешность охоты выше быта и очень ценят организацию охоты и работу егерей. Их отчёты печатаются в журналах и соцсетях, все успехи и недостатки сразу становятся известны другим охотникам. Появилась ещё одна категория иностранных охотников – приглашённые благодарными клиентами на ответную охоту профессионалы. Их обычно везут в свои, хорошо знакомые, угодья и принимают как дорогих гостей. Трофей, как правило, добывается без проблем. Охота доставляет иностранцу массу положительных эмоций, но и немало волнений: не так-то легко оказаться в роли новичка в непривычных для себя условиях. Можно с уверенностью сказать, что Россия стала частью охотничьего мира и на охоту к нам едут так же, как в любую другую страну – за определённым трофеем, а не в поисках сомнительных приключений.
Все под контролем
На самом деле охотничий туризм — серьезный бизнес, который входит в число самых рентабельных в мире. Немало компаний в мире заняты тем, чтобы организовать охоту для тех, кто хочет испытать острые ощущения в экзотических странах или просто добыть пару-другую трофеев для своей коллекции. И вопреки сложившемуся мнению, не каждый охотник желает обязательно в Африку, где дикие животные бродят огромными стадами. Многие хотели бы поехать не в жаркие страны, а в умеренные широты.
— Разумеется, бизнес этот развивается уже много лет, — рассказывает Александр Другов. — Однако в Челябинской области мы были пионерами этого направления. Началось это в перестроечные годы, когда я, как и многие бывшие государственные служащие, начал думать о том, как организовать свое дело. Поскольку и дед, и отец мой были охотниками (а мой двоюродный дед, Аркадий Васильевич Другов, организовал и возглавил в 1942 году первое в нашей области общество охотников и рыболовов), я решил продолжить семейную традицию. В то время очень много проектов затевалось с привлечением зарубежных партнеров. Вот и я решил заняться организацией охоты для иностранцев и сразу же написал докладную записку на имя губернатора области.
— А почему именно губернатора?
— Дело в том, что все дикие животные считаются государственным ресурсом. И правом на выдачу лицензий на пользование этими ресурсами обладают только органы власти. Потому без поддержки на уровне областной администрации начинать этот бизнес было бы просто бесполезно. Правда, ход моим запискам был дан только тогда, когда к власти пришла команда В.П. Соловьева и в области начали думать о привлечении иностранных инвестиций. Тогда мы организовали компанию «Диана-Тур», учредителями которой выступили областное управление охотничьего хозяйства, известный тогда кооператив «Энергия», возглавляемый Александром Аристовым, и страховая компания «Мегаполис». Конечно, было налажено и тесное сотрудничество с такими структурами, как КГБ (все же в нашей области остается немало зон, куда доступ иностранцам попросту запрещен) и управление лицензионно-разрешительной работы УВД (оно контролирует оборот оружия, в частности охотничьего). Пришлось очень много заниматься подготовкой персонала на местах — охотоведов, егерей... Ведь иностранцы, которые платят немалые деньги, требуют и соответствующей постановки сервиса. Большую помощь оказал нам работавший тогда в управлении охотхозяйства Владимир Бакланов.
— То есть прежде чем «выйти в поле», необходимо, например, оформить немало бумаг?
— Да уж, немало. Состав каждой группы мы согласовывали с КГБ, маршруты следования были определены заранее. Каждый привезенный иностранцами «ствол» находился на учете (а, надо сказать, за рубежом обычно охотятся не с гладкоствольным, а с нарезным оружием — например, на косулю, на лося ходят с карабинами, оснащенными солидной оптикой). Даже после того как охотники добыли трофей (при охоте на косуль это рога), на него надо получить ветеринарный сертификат и справку о радиологической безопасности. Иначе просто таможня не пропустит.
Охота на рогачей
— А как вы искали своих клиентов?
— Сначала работали с посредниками, московской фирмой — еще одним пионером охотничьего туризма в масштабах России, которая брала на себя встречу гостей в столице и отправку их на Южный Урал (тогда прямых рейсов из-за границы до Челябинска не было). Потом стали работать напрямую с австрийскими и немецкими фирмами, у которых тоже были московские представители. Первые клиенты у нас были очень солидные господа из Австрии и Германии — пожилые, но легкие на подъем и мечтающие о трофеях с Урала. Правда, тут же начались казусы: сначала, по настоянию управления охотохозяйства, пришлось поехать не в Чебаркульский район, как мы хотели сначала, а в Еткульский. Приехав на место, мы вышли сначала на утреннюю охоту, потом на вечернюю — и все безрезультатно. Очевидно, что местные егеря просто плохо подготовились и зверя не выследили. Что делать? Нельзя же ударить в грязь лицом перед первыми клиентами! И тогда я принял решение все же перебазироваться в Чебаркульский район. Для этого мне пришлось ехать в райцентр, сообщать о перемещении местному куратору от госбезопасности. Но результат стоил усилий: на новом месте команда егерей сработала на отлично — в первый же день были добыты великолепные рогачи. Европейские косули мельче, рога у самцов совсем маленькие, потому наша западно-сибирская косуля так привлекает охотников. Немцы были в восторге!
— И что, совсем не было тостов «Ну, за охоту...»?
— Я старался держать наш персонал в строгости. Да и привлеченные охотоведы и егеря были заинтересованы: мы же за каждую охоту платили им соответствующую сумму, что при тогдашней зарплате в 98 рублей было далеко не лишним. Однако люди есть люди, и иногда случались чисто русские застолья, после которых приходилось проводить «разбор полетов». Так, однажды я приехал на базу одной из групп и увидел, что подвыпившие охотники собираются... пострелять по курам, несмотря на протесты хозяйки. Тогда я подошел к ним и сказал (разумеется, с помощью переводчика): «Господа, вы можете стрелять, но каждая курица будет стоить 50 марок». Незадачливые стрелки сразу собрали ружья и пошли спать. В другой раз наши сопровождающие тоже сидели за столом и не заметили, как иностранные охотники решили... погулять по селу. Люди в камуфляжных костюмах, с винтовками за спинами, да еще и разговаривающие по-немецки, вызвали в деревне просто панику: их приняли за иностранных шпионов. Правда, немного побродив, охотники без происшествий вернулись на базу. А у меня потом был разговор в КГБ...
Охота пуще неволи?
Клиентов у компании «Диана-Тур» становилось больше, охотники ходили и на косулю, и на лося, и на гуся, а один раз даже добыли волка, что было большой редкостью для Европы. Но в 1995 году (по иронии судьбы, именно в этом году на экраны вышел фильм «Особенности национальной охоты») фирма перестала существовать.
— Изменилось законодательство, — рассказывает Александр Другов. — Государственным структурам запретили входить в состав учредителей коммерческих организаций. И наше управление охотохозяйства тут же вышло из состава учредителей и просто перестало выдавать нам лицензии. С тех пор организацией охоты для иностранцев у нас серьезно не занимается никто. И это очень обидно, потому что очень организованный поток туристов (поработав с этими людьми, я узнал, что они планируют свой отпуск загодя, на год вперед) проходит мимо нас, как и финансовые потоки, которые крутятся в этой сфере. К тому же к нам приезжали очень интересные, увлеченные люди, например, главный архитектор Версаля, врачи с мировыми именами, коммерсанты, ученые... Их положительные впечатления помогали создавать лучший имидж области. Да и валютные отчисления (пусть и не самые большие) в бюджет поступали, потому что наша фирма платила все положенные налоги. Сегодня же само положение наших охотохозяйств аховое. Частные угодья не заинтересованы в привлечении большого потока охотников. Хозяйства, которые принадлежат Обществу охотников и рыболовов, имеют больший ресурс, но тоже не пускают посторонних, в том числе по причине плохой подготовки персонала. А так называемые угодья общего пользования стали просто вотчиной браконьеров.
— Но можно ли в сегодняшних условиях снова наладить охотничий туризм?
— Можно, но вопрос вновь надо решать на уровне областного правительства и губернатора. Прежде всего — организовать действительно эффективную борьбу с браконьерством. Выйти с предложением о восстановлении института охотнадзора, потому что сегодня охрана лесов ведется безоружными людьми, которые в случаях нарушения могут только вызвать полицию. А ведь сколько было случаев, когда браконьерствовали сами полицейские? И уже после наведения порядка можно было бы организовать развитие направления охотничьего туризма — чем не еще одна точка роста для Стратегии Дубровского? К тому же сегодня в ряды туристов-охотников вливаются и состоятельные россияне, и гости из соседнего Казахстана и других республик СНГ. Тем более что в области еще есть люди, имеющие реальный практический опыт организации такой работы с нуля.